ДРУЖБА, СКРЕПЛЁННАЯ КРОВЬЮ
От редакции. Продолжаем публикацию заметок Михаила Григорьевича Профателюка, который в годы Великой Отечественной войны был заместителем начальника штаба полка «Нормандия-Неман» по оперативной части. Рукопись его воспоминаний – огромную, в машинописном виде - привезли в редакцию дочери фронтовика, сохранившие труд отца для потомков. В результате появилась на свет книга «Сердца и крылья», а затем – свыше восьмидесяти заметок для онлайн-газеты, которые будут опубликованы в течение трёх месяцев (первые публикации – 16 мая - 29 июня). Редакция выражает большую признательность Ларисе Михайловне Абросимовой (Профателюк) за оказанную помощь при подготовке материалов к печати.
В этот особый день середины июля самолётная стоянка жила своей аэродромной жизнью. Особой потому, что полк «Нормандия» должен был перебазироваться на новый аэродром с литовским названием - Микунтаны. Советские войска стремительно наступали. Меньше чем за полмесяца были освобождены Белоруссия и часть Литвы. С аэродрома Дубровка, из-за отдаленности фронта, было трудно действовать.
У подготовленного к вылету самолёта стояли и оживлённо беседовали рослый и широкоплечий заместитель командира второй эскадрильи капитан Морис де Сейн и среднего роста, крепкого телосложения механик его самолёта старшина Владимир Белозуб. У их ног - собранные в дорогу чемодан де Сейна и вещевой мешок Белозуба.
- Володя, я рад вспомнить, что сегодня исполнилось три месяца, как тебя перевели механиком в мой экипаж. Утречком настрочил письмо маме. Описал похороны Лефевра. Такая трагедия...
- Мой капитан, сегодня сорок дней, механики поминали его.
- Утром меня посетил Альбер. Мы договорились: как только переберёмся на новый аэродром, проведём траурный вечер памяти нашего друга.
- А на нём механикам можно присутствовать?
- Конечно. В письме маме я пишу о тебе: « Мой механик Володя с волнением ждёт моё возвращение с полёта, потом до рассвета ремонтирует повреждённый фашистами самолёт. Наша дружба нерасторжима. После победы я приглашу его к нам в Париж». Вот!
Белозуб чувствовал себя рядом с де Сейном легко и свободно. Быть может, из-за той простоты, с которой пилот обращался к нему, приходя на стоянку или приглашая в общежитие. Уважение и доброжелательность разрушали напряжённость и скованность отношений, существовавших ранее между французским дворянином и советским парнем. Пилот видел, с каким трудолюбием и мастерством Белозуб готовил самолет к полетам.
- Спасибо вам, Морис. Вы так хвалите меня, - смущенно благодарил Белозуб. - Я подарю вам за добрые слова фотокарточку. - Он вынул из бумажника фотоснимок и протянул его де Сейну. - Вот тут мы с невестой Валей.
Рассмотрев фотографию, де Сейн сказал:
- Она у тебя красивая, да и ты тут загляденье...
- Возьмите на память.
- Спасибо! Возьми и мою, Володя. - Де Сейн извлёк из карманного портфельчика цветную открытку и передал Белозубу.- Здесь я и мама.
- А ты знаешь, Володя, что мы летим вместе? – спросил де Сейн.
- Меня уже предупредил инженер эскадрильи. Он сказал, что все механики полетят с лётчиками, так как через два часа после посадки намечается боевой вылет.
- А поместишься ты в этой каморке? Пойдём, посмотрим.
Они подошли к самолёту разглядеть технический отсек, лючок которого был уже ранее раскрыт механиком. Белозуб улыбнулся, шутя пожаловался:
- Лететь придётся вдвое сложенным. Я ведь карабин и вещи беру с собой...
- Потерпи, друг, - сочувственно согласился де Сейн.- Плохо, что низкая облачность по маршруту, всего четыреста метров...
Их беседа прервалась. Вначале загудели двенадцать моторов выруливавшей и взлетавшей первой эскадрильи. А затем послышалась громкая команда:
- По самолётам!
Вторая эскадрилья взлетела своевременно и взяла курс на запад. Де Сейн улетел с Белозубом в первом звене с ведомым Альбером Лебра. Готовилась к вылету третья эскадрилья. И в эти минуты руководитель полётами, заместитель командира полка майор Дельфино получил тревожное сообщение аэродромной радиостанции - в районе Минска подбит самолёт де Сейна. Пилот возвращается. Дельфино задержал вылет третьей эскадрильи.
На подходе к лётному полю показались два самолета. В эфире раздался запрос де Сейна:
- Возвращаюсь, повреждена бензосистема. Разрешите посадку с хода.
Ему разрешили приземление. Де Сейн вышел на посадочную полосу и начал снижаться. Лебра, сопровождавший де Сейна, повёл машину по большому кругу аэродрома.
Когда до земли оставался какой-то метр, взревевший Як де Сейна ушёл вверх на второй круг. Дельфино, наблюдавший за посадкой, увидел тянувшуюся за самолётом белесую струю испаряющегося бензина.
Де Сейн передал:
- В кабине сгущаются пары бензина, оседают каплями на лицо, одежду. Плохо вижу землю. Задыхаюсь. Помогите посадить машину...
Дельфино был готов на всё, лишь бы помочь пилоту:
- Морис, слушай меня. Разворачивайся влево, энергичнее! Так, так. Достаточно, снижайся по прямой… Так, так. Ещё, ещё! Поддерживай газком, хорошо! Плавнее, так! Выравнивай! Убирай газ... Что ты делаешь?
Як заревел, скабрировал и унёсся за пределы лётного поля. Положение с каждой секундой становилось всё более угрожающим. Пилот в таком состоянии не сможет посадить самолёт. У Дельфино созрело решение разрешить де Сейну покинуть самолёт на парашюте. Он передал по радио:
- Де Сейн, приказываю покинуть самолёт на парашюте!
Присутствующие на старте подсказали, что у де Сейна на борту механик Белозуб без парашюта. Ужас овладел Дельфино.
- Господин майор, надо спасать хоть одного! - подсказал кто-то. Дельфино повторил приказ покинуть самолёт и передал микрофон старшему инженеру полка Агавельяну, который передал в эфир:
- Морис, говорит Агавельян! Русские просят покинуть самолёт на парашюте!
Послышался ослабевший голос де Сейна:
- За моей спиной сидит Володя... Я должен его спасти...Заводите на посадку...
Дельфино почти закричал в микрофон:
- Прыгай, другого выхода нет! Прыгай!
Де Сейн ответил:
- Понял, выхода нет! Но есть Володя, мой русский друг! Идем на посадку! Всё! Всё!
- Какой парень! - не выдержал находившийся на старте полковой врач капитан Лебединский. - Смотрите, заходит на посадку!
Дельфино, призвав на помощь всё своё мужество и спокойствие, продиктовал в микрофон:
- Морис, разворачивай машину! Так, правильно. Ещё доверни! Хватит, снижайся резче! Что ты делаешь? Держи машину. Держи! - Дельфино схватился за голову, глядя на падающий к земле Як. Вероятно, лётчик потерял сознание. Неуправляемый самолёт накренился на крыло, опустил нос, опрокинулся и ударился о землю. Раздался взрыв. Клуб огня поднялся вверх, чёрная пелена дыма окутала упавшую машину. К месту катастрофы устремились санитарная и пожарная машины, побежали люди, ещё не веря в случившееся.
...В светёлке лучшего дома в деревне, в котором жили пилоты второй эскадрильи, стояли на табуретках два алых гроба. В них лежали с навечно закрытыми глазами славные воины, боевые друзья, по грудь закрытые цветами: Морис-Филипп де Сейн и Владимир Леонтьевич Белозуб. Под забинтованными головами голубые, как небо, подушки, подаренные женщинами Дубровки.
Подходили женщины и дети, несли охапки цветов. Деревянного пола не видно, он в веточках хвои. Прощание было недолгим, торопила боевая работа. Короткая панихида и - длинная процессия на деревенское кладбище. Их матери: Тереза де Сейн и Елена Семеновна Белозуб ещё не знали о гибели своих сыновей. Только через несколько недель прилетят скупые сообщения, прозванные в народе похоронками.
Российские механики несли гроб де Сейна, покрытый французским национальным флагом, а французские лётчики - гроб Белозуба, накрытый красным советским стягом. За ними шли однополчане, офицеры и солдаты батальона аэродромного обслуживания, местные жители, стрелковый взвод. Медленное шествие опечаленных людей сопровождал громкий гул летевших самолётов. Показалось сельское кладбище, охраняемое высоченными деревьями-ветеранами. Последние медленные шаги, конечная остановка возле предмогильных насыпей. Короткие речи однополчан о мужестве, боевых заслугах и благородстве де Сейна и Белозуба были полны скорби и боли. Женщины плакали, мужчины стискивали зубы. Когда комья земли застучали о гробовые доски, ветерок зашумел в ветках деревьев, кустарников, высоких травах, разросшихся вокруг кладбища. Казалось, что он, печально насвистывая свои мотивы, прощается с молодыми людьми, погибшими на боевом посту, и упрекает природу, допустившую их гибель.
Михаил ПРОФАТЕЛЮК
Перепечатка текста и снимков допускается
только с указанием источника: Stopstamp.ru