СТАЛЬНОЕ ПРЕДНАЧЕРТАНИЕ

Железные дороги пронизывали поэзию и прозу Бориса Пастернака

Игорь ЛЕНСКИЙ

В апреле 1912 года 22-летний начинающий, но уже многообещающий поэт международным поездом отправился в своё первое европейское путешествие - изучать философию в немецкий Марбург. Прослушав курс лекций Г. Когена,  в августе по совету друзей путешественник решил экспромтом посмотреть южную Европу, выехал через Базель в Милан и Венецию. В Италии же с ним произошёл железнодорожный инцидент: близ Милана случился камнепад, дорогу засыпало, и пришлось перемещаться в другой поезд...

Необычайное пристрастие Пастернака к железной дороге и поездам подмечено как его современниками, так и литературоведами. В 1922 году, когда Борис Леонидович писал сложными ассоциативными ходами, в стихотворении «Поэзия» дал ей такое многих озадачившее определение: «Поэзия, я буду клясться / Тобой и кончу, прохрипев: / Ты не осанка сладкогласца, / Ты – лето с местом в третьем классе, / Ты – пригород, а не припев».  События и приключения на станциях и в поездах всю жизнь обогащали фантазию Пастернака,  находили причудливое конспирологическое отражение в его произведениях.

Биограф и талантливый интерпретатор Пастернака Дмитрий Быков наблюдательно заметил, что каждой любви у него соответствовал свой видеоряд: Елена Виноград – железная дорога и степь, Зинаида Нейгауз – море и город, Ольга Ивинская – река и лес. Стальную нить как связующую материю в творчестве нобелевского лауреата биограф выделяет особо, анализируя  роман «Доктор Живаго», который принёс Пастернаку мировую славу: «Железная дорога окончательно утвердится в качестве романного лейтмотива, пронизав собою всё действие, герой всё едет куда-то помимо воли, в полусне, бесконечно... а в конце бредёт по шпалам... и никуда с этого пути не сойдёшь: предначертание».

Ныне здравствующий старший сын поэта, Евгений Борисович, в своих воспоминаниях отмечал редкое и необычное свойство его натуры. Пастернак любил продлевать вокзальные проводы и встречи – провожать уезжающих до первой станции, гостей встречать на предпоследней. Так, возвращавшегося из Европы маленького Женю с мамой Борис Леонидович выехал встречать аж в Можайск...

В 1936-м возник писательский городок в Переделкино, и Пастернаку тоже там досталась дача. Несмотря на близость к Москве, место это, «неузнаваемая сторона» в получасе паровозного хода от Киевского вокзала, было в ту пору глухое и малонаселённое. Там, где сейчас высятся кварталы Солнцево и Ново-Переделкина, были деревни Федосьино, Лукино, Суково. Пастернак, стремившийся к уединённой творческой работе и черпавший вдохновение в живой природе, по собственному признанию, с радостью «засиживался осенью и любил тут зимовать». Жена Зинаида Николаевна с детьми жила в их московской квартире в Лаврушинском переулке, напротив Третьяковской галереи. Семейная жизнь поэта переживала кризис, и в городе он бывал, «когда необходимо».

Полустанок до войны назывался «16-я верста» (ныне платформа Переделкино в черте Москвы),  паровозы ходили не часто и не каждый раз делали остановку.  Но чтобы гениальный поэт, размышлявший на вечные темы о русском христианстве, о том, как и во имя чего живётся жизнь, вдруг указал – не в прозе, а в рифме! – точное время отправления, 6.25,  факт поразительный.  Интуиция подсказывала ему, что опаздывать нельзя: расписание поезда известно, но никто не знал расписаний эпохи. До 22 июня 1941-го оставалось три месяца.

–  Стихотворение «На ранних поездах» – путешествие во времени, короткое, но прекрасное, - говорит мне директор и бережный хранитель Дома-музея Б.Л. Пастернака Наталья Анисимовна Пастернак. –  Оно носит ярко выраженный документальный, репортажный характер, наполнено узнаваемыми и через 70 лет  приметами быта, житейскими подробностями и деталями места. И при этом восходит к эпохальным обобщениям!

Посещая Переделкино, убеждаешься, что это правда. Агрессивный коттеджный новодел не утаит от вашего взора главное. Вётлы, конечно, давно срублены, но лес и поле (пусть и застроенное), станция и переезд, речная долина и «оглушённый» виадук – всё  чудесным образом осталось на месте.   Кажется, будто  поэт прошёл здесь только вчера, и спустя семь десятилетий ты  слышишь его скрипучие шаги. И  чувствуешь облегчённый вздох продрогшего путника: вот ещё снег и стужа, а занёс в тамбур ногу и через миг – «горячая духота вагона».   И тогда не разберёшь, где кончается явь и начинается сон: уж не ты ли сам предрассветным поездом едешь в город?

Вот с пассажирами загадка. Бабы, слобожане, учащиеся, слесаря – за что, собственно, боготворил их поэт?

–   За искренность, простоту  и умение жить! – уверена  переделкинский краевед Ирина Константиновна Самохина. – За самобытность и непосредственность. За чувство собственного достоинства, обретённое людьми из гущи народной, несмотря ни на что, в трудные предвоенные годы. За сопричастность к судьбе Родины, которую совсем скоро  им предстояло защищать.

В пастернаковском вагоне лица радостные и безмятежные. Ещё никто не ведал, даже поэт-провидец, что совсем скоро враг подойдёт к Переделкину и будет остановлен в восьми километрах от посёлка.

…Впереди были 19 лет жизни, закатная любовь, «Доктор Живаго», Нобелевская премия, травля из-за романа, показавшегося властям антисоветским...

Свою последнюю поездку по железной дороге Пастернак совершил 1-2 марта 1959 года, возвращаясь от друзей из Грузии: его заставили покинуть Москву на время визита в СССР британского премьер-министра Г.Макмиллана, желавшего навестить и переделкинского затворника.

30 мая 1960 года Борис Леонидович Пастернак ушёл в бессмертие. Последний покой  поэт обрёл на высоком холме над Сетунью, откуда слышен шум поездов, видны и Преображенская церковь, и дом, и виадук, и станция.

***

P.S. Посетил я по пути к Дому-музею Б.Л.Пастернака и Переделкинское кладбище. Что тут скажешь? Конечно, администрация Ленинского района Подмосковья могла бы более внимательно отнестись к некрополю выдающихся литераторов России. Починить забор, зияющий жутковатыми проёмами и делающий погост особенно уязвимым для вандалов. Не пощадили варвары и памятник Пастернаку (авторства скульптора С.Лебедевой), вместо которого пришлось установить его точную копию. В настоящее время на могиле нобелевского лауреата, расположенной на крутом склоне высокого холма, для укрепления восстановленного монумента и предотвращения сползания грунта сооружён мощный стилобат, накрывающий захоронения самого Пастернака, его жены Зинаиды Николаевны, его младшего сына Леонида и пасынка Адриана Нейгауза, устроена площадка для многочисленных посетителей и экскурсантов, желающих отдать дань уважения великому поэту.

Борис ПАСТЕРНАК

На ранних поездах

Я под Москвою эту зиму,

Но в стужу, снег и буревал

Всегда, когда необходимо,

По делу в городе бывал.

Я выходил в такое время,

Когда на улице ни зги,

И рассыпал лесною темью

Свои скрипучие шаги.

Навстречу мне на переезде

Вставали вётлы пустыря,

Надмирно высились созвездья

В холодной яме января.

Обыкновенно у задворок

Меня старался перегнать

Почтовый или номер сорок,

А я шёл на шесть двадцать пять.

Вдруг света хитрые морщины

Сбирались щупальцами в круг.

Прожектор нёсся всей махиной

На оглушенный виадук.

В горячей духоте вагона

Я отдавался целиком

Порыву слабости врождённой

И всосанному с молоком.

Сквозь прошлого перипетии

И годы войн и нищеты

Я молча узнавал России

Неповторимые черты.

Превозмогая обожанье,

Я наблюдал, боготворя.

Здесь были бабы, слобожане,

Учащиеся, слесаря.

В них не было следов холопства,

Которые кладёт нужда,

И новости, и неудобства

Они несли как господа.

Рассевшись кучей, как в повозке,

Во всём разнообразьи поз,

Читали дети и подростки

Как заведённые, взасос.

Москва встречала нас во мраке,

Переходившем в серебро,

И, покидая свет двоякий,

Мы выходили из метро.

Потомство тискалось к перилам

И обдавало на ходу

Черёмуховым свежим мылом

И пряниками на меду.

1941