 |
| 26 лётчиков и техников полка «Нормандия-Неман» находились в годы Великой Отечественной войны на излечении в 7-м Центральном военном клиническом авиационном госпитале Министерства обороны Российской Федерации. 25 ноября 2005 года на территории госпиталя был открыт мемориал, посвящённый пребыванию в нём французских лётчиков полка «Нормандия-Неман». На бронзовой доске постамента надпись: «В этом госпитале в период с 1942 по 1945 год проходили лечение и обследование французские лётчики истребительного полка «Нормандия-Неман», входившего в состав ВВС Красной Армии». |
ЭКЗАМЕН В ДЕНЬ ИМЕНИН
От редакции. Продолжаем публикацию заметок Михаила Григорьевича Профателюка, который в годы Великой Отечественной войны был заместителем начальника штаба полка «Нормандия-Неман» по оперативной части. Рукопись его воспоминаний – огромную, в машинописном виде - привезли в редакцию дочери фронтовика, сохранившие труд отца для потомков. В результате появилась на свет книга «Сердца и крылья», а затем – свыше восьмидесяти заметок для онлайн-газеты, которые будут опубликованы в течение трёх месяцев (первые публикации – 16 мая - 14 июня). Редакция выражает большую признательность Ларисе Михайловне Абросимовой (Профателюк) за оказанную помощь при подготовке материалов к печати.
«Нормандцы» прилетели с фронтового аэродрома Слобода на зимние квартиры в Тулу. Разглядев с воздуха незнакомый город, его центр, пригороды, удовлетворённые, они приземлились. Их встречали, как и в других местах, трогательно: объятия и музыка, наилучшие пожелания. Ступив на тульскую землю, аспирант Александр Лоран, впечатлительный малый, в восторге воскликнул:
- Тула? Что нас тут ждёт? Счастье...
И в самом деле - через год Лоран женился на тулячке Рите и увез её в Париж.
Фронтовая обстановка и условия жизни в тыловом городе несравнимы. Наличие книг, возможность слушать радио, посещение кинотеатров, гарнизонного Дома офицеров, встречи с местными жителями, более частое получение газет и писем из Франции вносили разнообразие в бытие «нормандцев». Да и с питанием намного стало лучше. Кроме того, что отпускал военвед, добавлялись продукты, получаемые из Алжира. По просьбе пилотов был введён новый распорядок приёма пищи. Предусматривались два завтрака: первый ранний и второй поздний, а обед, по желанию лётчиков, мог переноситься на вечерние часы.
...Поспешая на самолётную стоянку, командир третьей эскадрильи старший лейтенант Марсель Лефевр, хотя и был в приподнятом настроении, не забывал и о предстоящем зачётном полете.
Закончив пробу мотора, техник-лейтенант Тарасов ловко выбрался из кабины на крыло самолёта и невольно взглянул в сторону гостиницы. Издали он узнал приближающегося к самолёту командира эскадрильи. «Беспокойный, трудолюбивый, первый во всех хороших делах!» - мысленно наделяя лестными эпитетами своего командира экипажа, он поспешил ему навстречу. Четвертый месяц Тарасов обслуживал самолёт Лефевра и уже успел привыкнуть к нему и проникнуться глубоким уважением.
Охотно выслушав доклад о готовности самолета к полётам, Лефевр с чувством пожал руку технику и спросил:
- Камман са ва, милый лейтенант?
- Спрашиваете, как дела? - улыбнулся Тарасов. - Спасибо, всё нормально.
- Харашо. А пушка заряжена?
Тарасов догадался, что командир эскадрильи, слабо зная русский язык, не всё понял из доложенного. И ему пришлось повторно терпеливо объяснять: мотор, вооружение, радио подготовлены к вылету и будут работать, как хорошие часы. Такое сравнение очень понравилось Лефевру, и он несколько раз повторил: « Как хорошие часы! Недурно! Как хорошие часы!»
- Инженер эскадрильи сказал нам, что у вас сегодня боевые испытательные вылеты перед убытием на фронт, - техник сочувственно посмотрел на командира эскадрильи.
- О, да! - ответил Лефевр и умолк, не найдя подходящего русского слова, и перешёл на родной язык. Он говорил недолго, но восторженно – о том, что доверяет всем техникам и механикам эскадрильи ещё с августа 1943 года, когда прибыло много пилотов на пополнение «Нормандии» из стран Африки и Ближнего Востока. Тогда эскадрилья была переформирована в полк. Потом ещё приехали пилоты. За прошедшую зиму они все переучились на новом для них самолёте и ждали отправки на фронт. Вчера полк получил боевое задание: прикрывать от воздушного противника Тулу. По сути дела, сегодняшний вылет для Лефевра и других пилотов будет экзаменом на лётное мастерство и командирскую зрелость. «Нормандцы» благодарны Советскому командованию за доверие». Выговорившись, Лефевр улыбнулся и приложил руку к левой стороне груди. Тарасов не всё понял из сказанного, но суть, конечно, уяснил.
Лефевр неторопливо обошёл самолет, остановился у воздушного винта, с нежностью погладил одну из его лопастей. С улыбкой кивнув технику, он легко забрался в кабину. Усаживаясь поудобнее, сосредоточенно поглядел на приборы, застегнул парашютные лямки и осмотрелся.
Утро выдалось тихим и тёплым. Лефевр с наслаждением вдыхал пьянящий весенний воздух и прислушивался к птичьему пению. Он проверил систему управления самолётом и подал команду запускать мотор, а минут через десять вырулил на старт и после разрешения руководителя полётами поднял машину в воздух. Набрав высоту по большому кругу аэродрома, Лефевр тепло взглянул на самолётные стоянки, к которым уже спешили пилоты его эскадрильи. Они будут вылетать после него.
- Раяк-1, я Раяк-14, мотор работает хорошо, готов выполнять задание! - доложил руководителю полётов Лефевр.
- Я, Раяк-1, разрешаю! - сразу же послышался ответ командира полка, руководившего полётами.
Лефевр плавно развернул самолет и взял курс на Тулу.
...Полёт продолжался. Уверенно и легко пилотируя Як-9, Лефевр не только следил за воздухом, но и приглядывался к земле, пестревшей зелёными и чёрными прямоугольниками, нив, зелено-бурыми кляксами рощ, белыми заплатками снега в глубоких оврагах. По мере того, как его Як приближался к городу, Лефевра стала тревожить облачность. По небу плыли редкие, но плотные тучи. Особенно вызывала беспокойство та, что одним длинным крылом подобралась к северо-восточной окраине Тулы. «Некстати она появилась тут, враги, маскируясь ею, могут подкрадываться к городу», - с недовольством подумал Лефевр, поворачивая самолёт в створ двух рек, разбухших от весенних вод. Внизу серыми трапециями и квадратами, разрезанными на несколько неравных частей водными лентами Тулицы и Упы, виднелись в прозрачной дымке жилые кварталы.
Лефевр не спеша развернул Як-9 и повёл его с набором высоты вокруг города. В наушниках шлемофона раздался шорох, потом едкий свист и, наконец, глухой встревоженный голос Пуйяда:
- Раяк-14, на связь!.. Появились неопознанные... Следи!
Вращая головой, Лефевр до рези в глазах вглядывался в облачные торосы, из-за которых в любую секунду мог показаться чужак.
- Раяк-14, доложите обстановку! - потребовал Пуйяд.
- Всё спокойно! - ответил Лефевр и от неожиданности вздрогнул. Впереди, на расстоянии нескольких сот метров, из тучи вывалилась тёмно-зеленая камуфлированная громадина, показав свой чёрный хвост. Опознать её с налёту Лефевр не смог. «Двухмоторный, на «юнкерса-88» и «хейнкеля-11» не похож» - только и успел он сообразить.
- Раяк-1, атакую двухмоторного! - задрожавшим от волнения голосом доложил Лефевр и рванул машину к неизвестному бомбардировщику. Но открыть огонь он не успел. Чужак нырнул в облако.
Лефевр поспешно прибавил обороты мотору и устремился преследовать беглеца. Як, забасив, послушно полез вверх.
Истребитель, сблизившись с тучей, резанул крыльями нижний край её, нырнул в белесую мглу, оставляя за собой кипящую дорожку. «Где искать его?» - расстроено спрашивал Лефевр самого себя, жмуря глаза. Машина, пронзив тучу, вырвалась в заоблачное пространство, заполненное яркими солнечными лучами. Он осмотрелся. Чужака не было. Не поддаваясь отчаянию, Лефевр быстро отправил машину вниз.
- Раяк-14, доложите обстановку! - обеспокоено потребовал Пуйяд.
Не отвечая Пуйяду, Лефевр сжал губы, молча провожая взором убегающие назад хлопковые глыбы облака. И когда вырвавшийся из тучи Як продолжал какие-то секунды нестись к земле, Лефевр вновь обнаружил неопознанный самолёт. Ему показалось, что чужак торопился бомбардировать чернеющие вдали дома пригорода. Лефевр бросил машину ему наперерез, вырвав её из пикирования. Он устремился к нему сбоку под ракурсом четыре четверти. Молниеносно сближаясь, стал прицеливаться. И будто ударили его по глазам. Заняв всю сетку прицела, на него глядела огромная красная звезда на фоне тёмного фюзеляжа. Лефевр рванул самолет свечой вверх и закружил вокруг бывшей цели. Он опознал в нём транспортника - «Дугласа». Сравнявшись с ним, Лефевр качнул ему крыльями и, вспомнив русские слова, приказал:
- Сле-дуй! Стрелять!
Летчик «Дугласа» развернул машину и направился на аэродром Клоково, а Лефевр виражил вокруг него, будто подгоняя быстрее садиться. Следя за транспортной машиной, он передал в эфир:
- Раяк-1, летчик «Дугласа» не обозначил себя сигналом «Я свой».
Проследив за посадкой «Дугласа», приземлил свою машину и Лефевр. На аэродроме возник переполох. Экипаж «Дугласа» задержали и передали русской комендатуре. Пуйяд похвалил Лефевра и объявил ему, что он выдержал экзамен с отличной оценкой и отпустил его отдыхать. Охранять Тулу вылетел лейтенант Риссо.
...События дня продолжались своим чередом. Вечером пилоты дружно стекались в столовую. Шумя и балагуря, пришла последней третья эскадрилья. Усаживаясь, они продолжали спорить о правомерности действий их командира. Лефевр пришёл в столовую вместе с переводчиком, который помогал ему изучать русский язык. Как только он перешагнул порог зала, его сразу позвал к себе Пуйяд и усадил за свой столик.
«Что-то непонятное, - осматриваясь, подумал Лефевр. – В не праздничный вечер всех собрали в одно и то же время, сервировали столы и выставили по бутылке водки».
Удивлялся не только Лефевр, словно в поддержку его мыслей, раздался чей-то голос, выразивший изумление:
- Чего только не наставили: и закуски, и мясные блюда, даже любимый мною ноздреватый сыр...
- Не хватает устриц, омаров, пирожных и засахаренных фруктов, - засмеялся Риссо, сидевший за соседним столиком.
Обводя зал строгим взглядом, Пуйяд поднялся. Зал стих.
- Внимание! - сказал он громко и обратился к присутствующим с речью: - Прежде, чем объяснить причину нашего рандеву в столовой, я отвлеку ваше внимание по поводу сегодняшних полётов. Их разбор был проведён по эскадрильям. Не все оценили правильно посадку «Дугласа» на нашем аэродроме. Чтобы не было кривотолков, вношу ясность. Лейтенант Лефевр поступил бдительно и гуманно. Теперь, как говорят, ближе к делу. Мы пригласили вас на званый ужин...
- В честь чего? - не утерпев, спросил Франсуа де Жоффр.
- Скажу. Завтра лётный день, экзамен сдаёт первая эскадрилья. Поэтому объявляю ограничения: музыки не будет, длительность - два часа.
Самые нетерпеливые пытались ещё задавать вопросы. Не отвечая им, Пуйяд подал сигнал. Появилась официантка, принесла торт и поставила на стол возле Лефевра. Всё стало понятным.
В зале вновь наступила тишина.
- Милые друзья, - продолжил свою речь Пуйяд. - Сегодня у Марселя Лефевра день рождения, ему исполнилось двадцать шесть лет...
Зал всколыхнулся, раздались возгласы:
- Здоровья! Счастья! Побед!..
- Тише! Внимание! - усмиряя наиболее ретивых, Пуйяд продолжал: - День рождения Лефевра совпал с награждением его боевым орденом...
- Марсель, дружище, чокнемся! - пилоты устремились к Лефевру с наполненными стаканами.
Вновь со всех концов зала раздавались здравицы, тосты, тёплые пожелания. Его обнимали, целовали...
Пуйяд, обременённый заботами, продолжением рабочего дня, вынужден был покинуть столовую.
- Я ухожу, полагаясь на вас! - сказал он пилотам на прощание и, извинившись, направился к выходу.
Пилоты поднялись и затихли. Стоявшие между столами потеснились, пропуская командира полка. Вечер продолжался...
Михаил ПРОФАТЕЛЮК
Перепечатка текста и снимков допускается
только с указанием источника: Stopstamp.ru
